Боевые действия на Красном море

в 1990-1991гг.

 

Эфиопия к середине 1990 г. имела крупный и сильный флот - 3500-4000 человек личного состава. Корабельный состав:

2 СКР пр.159 (Petya II) - «F-1616» (21.07.1983 «СКР-94») и «F-1617» (19.03.1984 «СКР-115»).

2 250-тонных  ТКА пр.206МЭ  (Turya).

4  245-тонных РКА пр.205ЭР (Osa II) - «FMB-160», «FMB-161», «FMB-162», «FMB-163».

2 200-тонных ТКА пр.205ЭТ  (MOL)

3 118-тонных американских патрульных корабля типа Swiftships 105 – «P-201», «P-203», «P-204».

4 50-тонных АК пр.1400МЭ (Zhuk) - «Р-205», «Р-206», «Р-207».

Суда поддержки:

Учебное судно «Эфиопия» 2800 тонн, вооружено 1-127мм орудием.

2 800-тонных СДК пр.771 (Polnochny B-класс LTCs.) - «LCT-1037» (с 11.1981) и «LCT-1038» (с 01.1983)

1 670-тонной французский Edic класс LTC.

2 995-тонных Chamo класс LCLS.

4 ДК пр.1785 (T-4 класс LCVPs.) - «№ 63», «№ 64».

Прибрежный танкер.

4 11,5 тонных прибрежных патрульных катера типа GB.

 

     Но, несмотря на всю эту силу, разложение полностью затронуло личный состав флота, и контролировать прибрежные воды эфиопский флот уже не мог. В конце 1989 г. по словам западными военных аналитиков эритрейские сепаратисты приобрели для своего флота до 24 мощных быстроходных катеров для патрулирования Красного моря. И в начале 1990 г. действия сепаратистов на море резко активизировались.
     3 января 1990 г. в районе Мэрса Гульбуб (Mersa Galbub) три скоростных катера сепаратистов марки «Зодиак» атаковали польский сухогруз «Болеслав Кривоустый» ("Boleslaw Krzywousty" 1970 г., 8146 брт), вышедший из суданского порта Порт Судан 2 января в Массауа с грузом хлопка и керамики. В результате попаданий снарядов корабль загорелся. Экипаж, 28 мужчин и 2 женщины, был захвачен Народным фронтом освобождения Эритреи и на двух катерах привезен в маленький порт в северной Эритрее. Шестидесятилетний капитан судна Анджей Сикорски (Andrzej Sikorski), для которого этот рейс был последним перед отставкой, рассказывал,  что партизаны внезапно появились на трёх быстроходных катерах вечером 3 января. Один из катеров был вооружён четырёхствольным автоматом, второй был оснащен безоткатным орудием, а третий   базукой. Нападавшие игнорировали все просьбы прекратить нападение. При этом моряки повиновались их требованиям об остановке, судно несло польский флаг, так же как и эфиопский флаг, как того требуют законы при входе в национальные воды. Капитан кричал с мостика в мегафон, что это польское судно. Но после открытия огня нападавшие не обращали внимания на призывы капитана прекратить огонь. Они стреляли без остановки. Вся сторона правого борта походила на решето. Огонь охватил судно через 10 минут, после второго или третьего выстрела. Поскольку было уже темно, команда включила освещение в каютах, чтобы найти огнетушители и другие средства борьбы с огнём. Партизаны открыли огонь по светящимся иллюминаторам. Всего обстрел судна продолжался два с половиной часа. Судно было окутано черным дымом, когда команда была вынуждена оставить его на спасательных шлюпках. Когда партизаны подошли к спасательным шлюпкам, их первый вопрос был: Есть ли русские? Услышав в ответ что это поляки, партизаны поинтересовались: Есть ли коммунисты?. Их в экипаже не было, более того, почти каждый моряк на борту был членом Солидарности. После этого партизаны пересадили пленников из шлюпок в два быстроходных катера, один из которых был с двумя двигателями в 85 л.с., и на полной скорости взяли курс на север, куда шли в течение восьми часов в темноте. 21 января 1990 г. экипаж польского сухогруза «Болеслав Кривоустый» был освобождён благодаря активным действиям дипломатов и доставлен в Порт Судан (Судан), откуда на самолёте вывезен в Польшу. Судно было признано не подлежащим ремонту и 4 апреля 1990 г. - «Болеслав Кривоустый» был исключен из реестра.
     5 января горящий брошенный корабль «Болеслав Кривоустый» был найден на мели в точке 16° 23.5" N, 39° 12.2" E в ста километрах к северу от Массауа, в районе Мэрса Гульбуб (Mersa Galbub) польским судном «Адам Аснык» ("Adam Asnyk"), который тоже был обстрелян и вынужден был спасаться. 8 января Фронт освобождения Эритреи взял на себя ответственность за обстрел двух польских судов. Лидер Эритрейского Народного Освободительного Фронта, Isaias Afwerki, сказал после обстрела польских судов, что Массауа находился в военной зоне и является пунктом получения поставок советского оружия для эфиопской армии и что эритрейская группировка мятежников "не может сидеть без дела", позволяя такое наращивание. "Иногда очень трудно сделать различие между польскими и российскими судами", сказал он. В заключение он опять заявил, что они будут обстреливать любое судно, идущее с грузами для эфиопского правительства, а также любые суда, идущие из Израиля.
     Израильские суда оказались в числе потенциальных целей Народного фронта освобождения Эритреи не случайно. Возобновив дипломатические отношения с Эфиопией в ноябре 1989 г., Израиль в это время провёл операцию «Соломон» по перевозке в Израиль из Аддис-Абебы на самолётах 16500 фалашей (эфиопских евреев). Взамен за разрешение им эмигрировать Израиль поставил режиму Эфиопии оружие. В 1989 г. было поставлено 100 танков T-55 и запасных частей к ним, кроме того,   около 100 тысяч автоматов Калашникова, захваченных в виде трофеев в ходе войн с арабами, а также бомбы для ВВС. И хотя эфиопское и израильское правительства отрицали поставки бомб и вооружений, как и существование военного договора между странами, израильский посол в Аддис-Абебе Meir Joffe признал присутствие нескольких советников и поставки небольшого количества армейского снаряжения.
     9 января в Красном море неизвестные пираты (по видимому, из НФОЭ) напали на судно из Саудовской Аравии «PIVOT» к востоку от островов Фарасан. Пираты, вооружённые стрелковым оружием и небольшим орудием, взяли деньги и товары.
10 января три катера сепаратистов обстреляли и задержали в суданских водах югославское грузовое судно «Коста Стаменкович» с грузом муки для Эфиопии. Судно и команда два дня находились в руках НФОЭ, они были отпущены после того, как они отказались разгружаться в эфиопских портах. После этого всем судами было дано чрезвычайное предостережение об опасности плавания у суданской и эфиопской береговой линии от порта Порт Судан (Судан) до порта Асэб (Эфиопия).
     12 февраля недалеко от порта Массауа судно «Svea Atlantic», везшее гуманитарные грузы в Эфиопию, было атаковано эритрейскими сепаратистами. Связь с судном была потеряна с 12 до 19 февраля, и возобновилась после того, как оно было отпущено эритрейцами, которые признали, что разгрузили груз. Судно вернулось в Европу, экипаж не пострадал.
8 февраля 1990 г. сепаратисты из Народного фронта освобождения Эритреи (EPLF) начали операцию «Fenkel» - наступление на порт Массауа – главную базу правительственных ВМС. 11 февраля партизаны захватили порт Массауа. Падение этого стратегически важного порта изолировало Вторую Революционную Армию Эфиопии и в конечном счете привело к потере Эритреи. EPLF использовал свой маленький флот, состоящий из вооружённых скоростных катеров и лодок, для потопления или повреждения большого числа эфиопских морских судов, поставленных на якорь в гавани Массауа. Радиостанция фронта первоначально заявила, что ими потоплено 3 корабля, а позже утверждала, что ими потоплена и захвачена половина ВМС Эфиопии. Командующий обороной в звании адмирала застрелился, в плен попало, по словам сепаратистов, до 12 тысяч правительственных солдат. Но сам порт почти не пострадал и мог функционировать. Чтобы не дать EPLF воспользоваться портом, правительственная авиация с 16 февраля начала осуществлять бомбёжки порта. В середине марта сепаратисты объявили, что порт готов к повторному открытию. В рабочем состоянии были четыре подъемных крана, четыре склада. В это время европейские благотворительные организации отправили транспорт «Danika 4» с 1000 тоннами продовольствия из Бремена в Массауа. В апреле ВВС Эфиопии подвергли город массированным бомбёжкам, а после того как правительственное наступление на Массауа провалилось, перед авиацией поставили цель вывести порт из строя. К концу апреля судно с продовольствием «Danika 4» приближалось к Массауа. 1 мая эфиопское правительство заявило, что нанесёт по судну бомбовой удар, если оно попытается войти в Массауа. Несмотря на дипломатическое давление западных правительств, эфиопы не смягчались, и судно было направлено в Порт Судан. В июне порт вновь подвергся бомбёжкам, портовые сооружения были фактически разрушены воздушными налётами. В начале июня на Вашингтонской встрече на высшем уровне президенты Буш и Горбачёв обсуждали проблему голода в Эфиопии и призвали эфиопское руководство позволить повторно открыть порт Массауа. Эфиопское правительство согласилось прекратить бомбёжки порта. В июле была сделана повторная попытка начать работу порта. Судно, зафрахтованное организацией "Мировая Продовольственная Программа" (WFP) с четырьмя портовыми техниками пришло из Джибути к Массауа 14 июля. Их миссия состояла в оценке возможности восстановления портовых сооружений. Несколько дней переговоров между WFP и эритрейскими сепаратистами (EPLF) ни к чему не привели, договориться они не сумели и 21 июля судно возвратилось к Джибути. Больше не было других попыток восстановить работу порта, хотя переговоры продолжались между ООН и EPLF. Утром 4 сентября три правительственных самолёта осуществили первую после июня бомбардировку порта Массауа, прошедшую без жертв или существенных повреждений.
     В феврале-марте 1990 г. эфиопские войска потерпели ряд поражений в боях у города Асмэра. ВВС оказывали своим войскам посильную поддержку, однако повстанцы смогли нанести им ощутимые потери, сбив при помощи ПЗРК 3 самолёта: 28 февраля   МиГ-21, а 2 марта   два МиГ-23. Во всех случаях лётчики погибли. В августе 1990 г. EPLF начал наступление по фронту у Дэкэмхаре, к югу от Асмэра. В ходе этой операции мятежники убили или ранили более 11000 правительственных солдат, захватили два танка, много транспортных средств, и более 1000 единиц среднего и лёгкого оружия. Хотя правительственные силы и одержали несколько незначительных побед в конце 1990 г., EPLF контролировал большую часть Эритреи.
 
 
БДК «50 лет шефства ВЛКСМ»
 
      После падения Массауа корабли эфиопского флота были передислоцированы в порт Асэб и на остров Нокра, что автоматически повлекло перенос боевых действий на дахлакский архипелаг. 12 февраля 1990 г. на остров Нокра упали первые снаряды из дальнобойных орудий с полуострова Бури, затем у островов появились и катера сепаратистов.
 
 
плавмастерская «ПМ-129»
 
     В феврале 1990 г. на ПМТО находились БДК «БДК-50», МТЩ «Разведчик», плавмастерская «ПМ-129» и ряд судов обеспечения.
 
 
МТЩ «Разведчик»
 
      Для усиления обороны на остров по приказу командира ПМТО капитана 1 ранга Пленкова была высажена десантно-штурмовая рота морской пехоты под командованием капитана Андрея Семыкина. Этим приказом на девяносто морских пехотинцев возлагалось две задачи: во-первых, обеспечить ПМТО круговую оборону, во-вторых   защитить транспортные суда на переходе морем. Последняя задача решалась так: на каждое судно очередного конвоя садилось отделение морпехов с целью не допустить его захвата сепаратистами.
 
 
морской танкер «Иман»
 
      На море разворачивались настоящие морские сражения. Первый огневой контакт с флотом сепаратистов произошёл при конвоировании морского танкера «Иман». Танкер шёл в сопровождении морского тральщика и артиллерийского катера, на борту находилось отделение морской пехоты. Из предутренней мглы их атаковали четыре «джонки» сепаратистов, давшие залп по танкеру. Защищая танкер, тральщик прикрыл его собой от залпа с вражеских судов. Один снаряд попал в тральщик, ранив матроса. Ответным огнём были уничтожены три «джонки». За тридцать рейсов, совершённых здесь танкером «Иман», лишь один прошёл без огневого контакта с сепаратистами. Другие корабли действовали также решительно.
     Вот так, например, выглядит краткий отчет о боевой службе морского тральщика «Разведчик» (командир капитан 3 ранга В.И.Носенко) Черноморского флота: «...За период январь - август 1990 года выполнял неоднократно боевое траление миноопасных районов Красного моря. Осуществил 29 проводок за тралами и конвоирование гражданских судов в Красном море, всего провёл 52 судна. Из них 11 конвоев проводились под обстрелом реактивных снарядов с занятых эритрейцами островов». Для выполнения задач конвоирования «Разведчику» "нарезали" зону наиболее вероятной активности бойцов НФОЭ - 10-мильная зона в районе острова Шума.
     Первый конвой в составе сухогруза и черноморского танкера «Иман» был сильно обстрелян с почти невидимых островов. Один из реактивных снарядов, разорвавшийся в пяти метрах от танкера, осыпал его верхнюю палубу и надстройку осколками, ставшими потом самыми ценными амулетами моряков. «Разведчик» прикрыл «Иман» своим бортом и выставил дымзавесу.
     19 февраля 1990 года «Разведчику» пришлось сопровождать в Аден черноморский танкер «Иман», на котором эвакуировались члены семей (21 женщина и 17 детей) военнослужащих с пункта материально-технического обеспечения (ПМТО) ВМФ СССР на острове Дахлак. Решение доставить их в порт Аден на танкере «Иман» поначалу вызвало бурный протест у жён сотрудников пункта и молчаливое неодобрение служивой части "островитян". В адрес командования 8-й ОПЭСК направлялись полные обиды и горечи телеграммы. Но используемый ранее путь – вертолётом до Массауа, оттуда – самолётом до Аддис-Абебы, а дальше, тоже самолётом, в Москву был закрыт после захвата сепаратистами Массауа. Обстановка вокруг Дахлака обострялась с каждым днём и выбор "из двух зол" остановился все-таки на взрывоопасном «Имане». Замполиту ПМТО капитану 2 ранга Геннадию Алексеевичу Агеенко с трудом удалось уговорить женщин сесть на судно. Все осознавали, что попадание в танкер хотя бы одного реактивного снаряда имело бы для его пассажиров трагические последствия. Последним аргументом стало то, что Г.Агеенко сам решил пойти вместе с ними до границы зоны боевых действий. В тишине предрассветных сумерек конвой вышел из базы, соблюдая все возможные меры скрытности. Конвой прошёл спокойно, так как с помощью Северного флота Эфиопии он был организован по всем правилам войны на море: с ближним и дальним охранением, авиационной разведкой и прикрытием. Сепаратисты сунуться не посмели. Этот поход оказался самым тяжёлым по психологическому напряжению всех его участников и относительно спокойным по обстановке на маршруте следования.
     В начале февраля 1990 г. в Эфиопии разбился советский вертолёт «Ми-8», на нём погибло 17 человек, в том числе 6 советских военных, генерал-майор А.Семенов, старший лейтенант А.Бирюков, курсант В.Волощенко и 3 члена экипажа майор С.Ярушиников, старшие лейтенанты И.Тарасов и П.Климов. В марте 1990 г. было принято решение о выводе всех советских военных советников из районов, где эфиопская армия вела боевые действия. К марту 1990 г. долг правительства Эфиопии Советскому Союзу за поставки военной техники составил 2 миллиарда 860,5 миллионов рублей.
     15 марта 1990 г. в Индийский океан на БС ушла из Гаджиево плавмастерская «ПМ-64» Северного флота.
 
 
«ПМ-64»
 
      На её борту во главе группы офицеров находился  назначенный на должность заместителя командира 8-й оперативной эскадры Военно-Морского Флота (ОПЭСК ВМФ) по тылу капитан 1 ранга  Ю.Михайлов.
 
 
Контр-адмирал Бояркин В.Д., капитан 1 ранга Михайлов Ю.Г.,капитан  3 рангаСозыкин А.Г.,
мичман Балко М.В., мичман Коваленко В.П. 
 
      Он вспоминал: «Наш переход в Оманский залив Аравийского моря длился 45 суток, через десяток морей и 3 океана. Кто знает, что из себя представляет плавмастерская (4500 тонн водоизмещения, при этом она - плоскодонная) может прочувствовать этот переход по морям и океанам, где море в это время менее 3-х баллов не бывает.
 
 
Контр-адмирал Сергеев В.Н.
 
      15 апреля 1990 года наша «ПМ-64» по команде командира 8-й ОПЭСК контр-адмирала В.Н.Сергеева зашла на ПМТО (пункт материально-технического обеспечения), расположенного на одном из островов архипелага Дахлак в Южной части Красного моря. Плавмастерская встала на якорь в бухте Мофетт-Филд на расстоянии 3 кбт от ПМТО, поскольку причальные стенки была заняты эфиопскими кораблями, и рядом на якорях стояла большая баржа с артиллерийским боезапасом. Поэтому стоянка рядом с ними была небезопасна по причине, о которой я скажу ниже. Группе под моим командованием была поставлена задача: провести зачётное учение по курсовой задаче №1. С прибытием в ПМТО, я ознакомился с обстановкой, а она была довольно сложной и опасной. В это время в Эфиопии (архипелаг Дахлак принадлежал ей) шла гражданская война между правительством и восставшей и бившейся за независимость провинцией Эритрея.
 
 
 
      Мы начали проверку. Ежесуточно архипелаг подвергался артиллерийскому и реактивному обстрелу, в том числе и ПМТО, т.к. на его территории и акватории располагались части эфиопской армии и её военно-морских сил, и в этих непростых условиях шла комплексная проверка. В составе ПМТО находился плавучий склад хранения (ПСКЛ) на котором, в основном, хранилось вещевое имущество, в том числе и для экипажей атомных подводных лодок. В ходе проверки я обнаружил на складе несколько тысяч комплектов разового белья для экипажей атомных подводных лодок, которые до конца 1980-х годов были частыми гостями в Индийском океане. С началом 1990-х годов походы наших подводных лодок в эту часть мирового океана прекратились. Разовое белье (в комплект входили: рубашка с короткими рукавами, трусы с карманом, 2 простыни, наволочка, 2 полотенца и 2 салфетки — все из 100% хлопка) уже хранилось более двух лет в сложных климатических условиях (на ПСКЛ не было установки кондиционирования). Перепады температур от +60° днём до +20° ночью, вызывали повышенную влажность и не способствовали сохранности белья. Встал вопрос, что с ним делать, так как его уже нужно было списывать из-за развивавшегося процесса гниения.
 
 
заместитель Главнокомандующего ВМФ по тылу -
начальник тыла ВМФ адмирал И.Г.Махонин 
 
      По телефону ЗАС я доложил обстановку тогдашнему заместителю Главнокомандующего ВМФ по тылу - начальнику тыла ВМФ адмиралу И.Г.Махонину и попросил его разрешения на выдачу этого разового белья личному составу кораблей 8-й ОПЭСК со сроком носки 0,5 года. Игорь Георгиевич Махонин быстро вник в суть вопроса, проконсультировался с Центральным вещевым управлением МО СССР и дал мне телеграммой разрешение на выдачу каждому военнослужащему эскадры по 2 комплекта разового белья. Все, кто морячил в южных широтах, знают, что такое плавание в тропических водах на наших боевых кораблях, совершенно для этого климата не приспособленных. К тому же наша, так называемая тропическая форма одежды, не отвечала не только своему названию, но и предназначению. Это были синего цвета куртка, шорты и брюки из плотной хлопчатобумажной ткани, которая совершенно не испаряла пот. Итак, в этих условиях, погрузив около 10 тысяч комплектов разового белья на «ПМ-64» и находившийся в это время на ПМТО танкер «Шексна» мы двинулись в точку №1 Оманского залива, где на якорях стояла наша 8-я ОПЭСК. Прибыли в эскадру 29 апреля…»
 
 
Заправка от танкера «Интернационал»
 
      14 мая в Красном море дальневосточный танкер «Интернационал» и охранявший его МТЩ «Разведчик» были атакованы 4 катерами. Этот бой подробно описал в своих воспоминаниях участник боя, заместитель командира тральщика по политической части капитан-лейтенант В.М.Иванов: «Вечером 13 мая тральщик вышел на внешний рейд острова, чтобы глубокой ночью начать движение вместе с очередным объектом защиты - на этот раз дальневосточным танкером «Интернационал». Его пожилой капитан скептически выслушал все наставления командира тральщика, разрешив, на всякий случай, офицеру не бросать в беде тихоходный танкер.
     В три часа начали конвоирование, на подходе к зоне обстрела, как обычно, объявили «Боевую тревогу». Прикрыли высокие борта «Интернационала», когда с островов раздались залпы «Градов». После четырёх наконец-то прошли опасный район, установили вторую боевую готовность, сменили вахту на постах. Их вернул на место очередной сигнал тревоги: экраны станций обнаружения высветили четыре точки, выскочившие вдогонку за конвоем из-за острова Шума. Через восемь минут, на расстоянии 9 кабельтовых, они перестроились в «волчью стаю».
     Ночную мглу прочертили трассёры. Это эритрейские катера шведской постройки открыли огонь по конвою из крупнокалиберных пулеметов. «Волчья стая», производя залпы из 106-миллиметровых безоткатных орудий, приблизилась к тральщику с кормовых углов на дистанцию до полутора кабельтовых.
 
 
      Командир «Разведчик» передал на эскадру сигнал «Подвергся нападению, вступил в 6ой». «Интернационалу» было рекомендовано отрываться от преследования. Морской тральщик дал самый полный вперёд и открыл огонь из всего (кроме РБУ) имеющегося на его борту вооружения. Корабль, ложась с борта на борт, изо всех сил бежал по ночным водам Красного моря, мучительно содрогался от попаданий в корпус и от залпов собственных орудий. Стреляли его кормовая артустановка, малая зенитная артиллерия и два крупнокалиберных пулемета ДШК «Утёс» (образца 1943 года), установленных на тыльной стороне мостика. Из них вели огонь второй штурман лейтенант Дмитрий Самохвалов и гидроакустик старшина 2-статьи Игорь Швец. Кроме того, в бой вступили автоматчики из группы огневого противодействия, возглавляемой старшиной минной команды мичманом Николаем Ледовских. К следующему конвою группу пришлось усилить установленными на корме двумя капризными крупнокалиберными пулеметами Владимирова, а гнёзда автоматчиков укрепить мешками с песком. Склонившись над картой, штурман старший лейтенант Сергей Желнин, словно игнорируя происходящее, продолжал прокладывать курс, давал рекомендации ходовому мостику. Дистанция до танкера стремительно увеличивалась. Вопреки заверениям его капитана 22-летний «Интернационал» смог развить скорость свыше 15 узлов, вместо обещанных девяти!
     - ПЭЖ! Обороты! Михалыч! Сережа! Обороты! - приказывает и просит динамик в ПЭЖе тральщика голосом его командира. Напротив поста в дымном коридоре сидят испуганные моряки из аварийной партии боцмана мичмана Леонида Михайленко. В блестящих огнеупорных комбинезонах они похожи на терпящих бедствие астронавтов.
     - Хорошо! - невозмутимо отвечает мостику механик капитан-лейтенант Сергей Херсонец, прихлебывая из огромного чайника. Главные двигатели и так выдают намного больше, чем могут. Их бережёт бездушная автоматика, устанавливая допустимые обороты. Пришлось снять ограничители. Обороты на валолиниях стали запредельными - 330. Ход для пахаря моря неслыханный - 16 узлов! Пошли на отрыв, но такой «форсаж» можно было позволить лишь на несколько минут.
     В вибрирующую штурманскую рубку внесли раненного в ногу Игоря Швеца. Фельдшер, старший мичман Михаил Перевертайло, оказал ему первую медицинскую помощь. Находящимся рядом офицерам эта кровавая картина мужества не прибавила.
Были ли они тогда безоглядно храбры? Пожалуй, нет. Наверное, не бывает массового героизма в «рафинированном» виде, особенно когда никто не может гарантировать личной безопасности. Рядом со спокойным мужеством и удивительной отвагой оказывалась заурядная трусость. Каждый оставался со своими страхами один на один. Каждый делал свой выбор.
     На ходовой мостик заглянул оглохший от перестрелки Дмитрий Самохвалов и сообщил, что его «Утёс» заклинило. Командир приказал осмотреть пулемет командиру БЧ-2-3 лейтенанту Александру Емельянову. Но молодой офицер неожиданно лёг на палубу, прикрывшись руками. Тогда командир дал аналогичное приказание своему помощнику - старшему лейтенанту Олегу Боровскому. Тот пнул бессмысленно улыбающегося Емельянова, присел рядом с ним на корточки и стал злой скороговоркой объяснять, что не собирается лезть под пули вместо «бычка», да к тому же без бронежилета и каски. Потом эти офицеры настойчиво хлопотали о наградах, а Боровский даже небезуспешно. Свидетелей той постыдной сцены было мало. Им никто так и не припомнил тот случай, не наказал за невыполнение приказа командира в бою. Однако через некоторое время оба ушли с корабля, а затем и совсем уволились в запас, перейдя служить в милицию.
     В разведку на верхнюю палубу отправился замполит. Каски и бронежилеты - тут помощник оказался прав - были предусмотрены только для членов группы огневого противодействия. Снаружи творилось невообразимое: фальштруба вулканировала мощными снопами искр, кормовая установка изрыгала огонь, сети трассирующего огня раскинулись между тральщиком и катерами. При свете чужой опрокинутой луны можно было рассмотреть лишь спины перебегающих с борта на борт автоматчиков. Самохвалов продолжал выпускать короткие очереди из «Утёса» своего раненого товарища.
     В стальном гнезде визирной колонки крутился, хрипло матерясь, старшина 1-й статьи Александр Невзрачный. О месте нахождения целей можно было только догадываться по исходящим от них трассёрам. Наконец, Саше, видимо, удалось поймать в перекрестье прицела головной катер, вовремя нажать на гашетку. За кормой раздался мощный взрыв. Минуту спустя радиометрист доложил, что на его экране остались только три цели.
     «...Остальные катера позорно скрылись за островами, - передали по циркуляру кораблям эскадры слова комэска контр-адмирала Валерия Сергеева. – Восхищены мужеством и доблестью черноморцев!»
     Это сообщение «Разведчик» получит только на пути в базу, а тогда приходилось принимать телеграммы иного содержания. На четвертой минуте боя с 8-й ОПЭСК поступила команда «В бой не вступать. Осмотреться!». После донесений тральщика о ходе первых минут операции из штаба пришёл запрос о количестве израсходованного боезапаса и указания по ведению огня. Были также затребованы биографические данные на командира и его заместителя по политчасти, а также на раненого гидроакустика. «Несоюзного» старшину рекомендовали немедленно принять в члены ВЛКСМ. Об исполнении чего было немедленно доложено. Так, ещё не придя в себя от боли, Игорь стал комсомольцем.
     С рассветом, наконец, все стихло. Современный морской бой, как и учили, оказался действительно скоротечен. По записям в журнале боевых действий получалось, что он длился всего восемь минут: - с 4.48 до 4.56. Командир распорядился осмотреться на боевых постах, доложить о раненых и обнаруженных неисправностях. Экипаж, за исключением гидроакустика И.Швеца, остался цел и невредим. Однако корабль получил многочисленные мелкие повреждения и пробоины, на нём были перебиты некоторые кабельтрассы, заметно посечена мачта. Во время боя разрывная пуля раскалённым шмелем влетела в центральный пост РЛС, изумила до немоты артиллерийских радиометристов, но никого не задела. Замполит оказался (скорее морально, чем физически) травмирован свалившимся на него огромным чайником с чуть тёплым чаем. Убедившись, что ранен не смертельно, он пришёл в себя и продолжил выполнение своих обязанностей.
     Ликование экипажа не имело предела. Всю ночь, находясь в возбуждении от боя, многие моряки никак не могли уснуть, делились впечатлениями друг с другом, бродили по своему маленькому кораблю.
     Как водится на флоте, поспешили списать под чрезвычайную ситуацию свои старые долги. Думаю, за давностью лет этот скромный грешок должен быть им прощён. Механик добился от командира включения в ЖБД фразы о безвозвратно вытекшей некоторой массе фреона. Опытные мичмана советовали заму «под шумок» избавиться наконец от опостылевшего старенького телевизора.
     В тот самый день (а это был понедельник) по плану предстояли занятия с моряками на тему подвига команды 20-пушечного брига «Меркурия» 14 мая 1829 года, принявшего бой с двумя турецкими линейными кораблями. Как ни странно, но тогда на это совпадение никто не обратил впечатления.
     Началась, наверное, не менее горячая, чем бой, пора авральной подготовки отчётов, отправки телеграмм. Командира на связь вызвал Посол СССР в Эфиопии, то и дело посылала уточняющие запросы эскадра. Прикомандированный на корабль боевой службы оперуполномоченный особого отдела КГБ капитан 3 ранга Александр Мальков разбирался с тремя бойцами из группы огневого противодействия, чьи магазины автоматов оказались неизрасходованными. Подозрение «особиста» вызвал тот «нехороший» факт, что все трое были призваны из республик Прибалтики, в которых к тому времени усилились сепаратистские настроения. Как выяснилось, все ребята оказались из «прижимистых» литовских хуторов, противника не наблюдали, поэтому впустую тратить патроны, паля вслепую, по-крестьянски поскупились.
     Уже вернувшись на Дахлак, моряки узнали, что в программе «Время» прошло сообщение об инциденте, случившемся в Красном море с советским танкером «Интернационал». О заслонившем его «Разведчике», разумеется, не было ни слова. Как говорилось в анекдотах тех лет, « с нашей стороны потерь нет».
   … Многие опытные офицеры, отдавая должное боевым качествам черноморцев, с сочувствием предупреждали о возможных неприятных последствиях этого боя. На борт «Разведчика» немедленно прибыл его первый командир, советник командующего ВМС Эфиопии капитан 1 ранга Юрий Кутьев. В приватной беседе он признался, что его любимый тральщик стал для многих руководителей большой политической проблемой. Все понимали, что результаты её решения могли по воле случая оказаться диаметрально противоположными: или отзыв «проштрафившегося» тральщика в Севастополь, с последующими кадровыми оргвыводами, или поощрение командира и отличившихся за решительные действия. Как говорится, «или грудь в крестах, или голова в кустах».  Как бы то ни было, командир действовал в экстремальной ситуации на свой страх и риск. Он отвечал прежде всего за танкер и свой корабль, и у него не было времени на согласование своих действий с вышестоящими штабами. Печальной памяти перелёт Руста в восемьдесят седьмом году показал, как трудно найти в этих структурах желающих принять на себя всю полноту ответственности. Кроме того, Виктор Носенко полностью выполнил боевое распоряжение на конвой, в котором предусматривалось применение оружия на самооборону или оборону охраняемых объектов в случае нападения.
   … Вскоре командиру морского тральщика пришло указание представить отличившихся в бою к государственным наградам. В.Носенко составил небольшой список награжденных, рассчитывая потом расширить его по итогам боевой службы. И тогда опытный «особист» подсказал написать представление к награждению на максимальное количество достойных моряков. Таковыми на «Разведчике» признали в первую очередь 20 человек, а потом пожалели, что поскромничали и не полностью использовали столь редкий шанс - отметить всех заслуживших награды людей. Тем более таких хороших распоряжений в дальнейшем не поступало. Командир был представлен к награждению орденом Красной Звезды, механик - к ордену «3а службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени. Дмитрий Самохвалов, Игорь Швец и Александр Невзрачный - к медалям «3а отвагу». Мальков оказался прав - национальную традицию «награждения не участвовавших» ещё никто не отменял. Позднее наградной список за счёт таковых солидно пополнился».
 
 
 
Артиллерийский  катер «АК-312»
 
      Ещё одна справка о боевой службе в этом же районе другого корабля-артиллерийского катера «АК-312» (в ряде ранних публикаций он ошибочно называется «АК–213») проекта 205П из состава 165 ДПЛК 141 БР КОВР Керченско-Феодосийской ВМБ. Справка гласит: «...За период с ноября 1989 по май 1990 года выполняя задачу по защите судоходства в проливе Массауа-Южный (Красное море). Выполнил 47 выходов на боевое патрулирование, осуществил проводку 33 конвоев (60 судов), 12 раз подвергался обстрелам с боевых катеров эритрейских сепаратистов из корабельных орудий, гранатометов и стрелкового оружия. 27 мая выдержал два нападения в общей сложности семи катеров сепаратистов. В боях уничтожил три катера, остальных обратил в бегство». Но это всего лишь скупые строки официального боевого донесения. Однако бои «АК-312» заслуживают подробного рассказа, как иллюстрация и пример доблести, мужества и военно-морского мастерства молодого поколения военных моряков нашего флота, выросших в суровых буднях боевой многомесячной службы в отдалённых от родных баз океанских и морских просторах. Вот, например, подробные обстоятельства двух боевых столкновений катера  «АК-312»  с противником.
     Дело происходило следующим образом. Артиллерийскому катеру  «АК-312» , которым командовал капитан-лейтенант Н.Белый, была поставлена "пассажирская" задача: доставить из пункта базирования наших кораблей на острове Дахлак, что в Красном море, группу уволенных в запас матросов (70 чел.) на госпитальное судно «Енисей», следующий через Красное море на Родину. Маршрут перехода до точки встречи составлял около 100 миль (180 км). На переходе катер был неожиданно атакован четырьмя боевыми катерами эритрейских сепаратистов, которые окружили корабль и потребовали от командира сдаться. Учитывая, что катер, как говорится, "под завязку" был заполнен пассажирами, командир, чтобы не допустить жертв среди них, в бой с превосходящим противником решил не ввязываться. Искусно маневрируя переменными галсами на высоких скоростях хода, используя ночную обстановку и сильное волнение моря (трудно эффективно использовать артиллерию), капитан-лейтенант Н.Белый, уклоняясь от беспорядочного артиллерийского и пулеметного огня противника, прорвал окружение. Сепаратисты бросились в погоню за ускользающей, как им казалось, лёгкой добычей. Препятствуя преследователям, наши моряки пошли на хитрость. Желая отпугнуть противника, применили глубинные бомбы, которые сбрасывали с кормовых бомбосбрасывателей впереди по курсу преследователей с установкой различного времени замедления (глубины) подрыва бомбы. Нашим морякам сопутствовала удача - головной катер преследователей попал под взрыв бомбы и был разнесён в клочья. Экипажи трёх оставшихся катеров сепаратистов, потрясенные гибелью флагмана, от погони отказались.
 
 
Госпитальное судно «Енисей»
 
      После высадки уволенных матросов на транспорт «АК-312» при возвращении на остров Дахлак был снова перехвачен тремя уцелевшими катерами опомнившихся сепаратистов. Теперь уже командир и экипаж катера смело вступили в бой. В итоге артиллеристы в ожесточенном бою с превосходящим по силе противником уничтожили два катера "пиратов". Последний, уцелевший, в страхе бежал, не подобрав оказавшихся в море матросов с уничтоженных катеров. За этот бой командир и отличившийся личный состав нашего катера были награждены орденами и медалями, а командиру Главнокомандующий ВМФ, кроме того, досрочно присвоил очередное воинское звание "капитан 3 ранга".
     Находившиеся на берегу морские пехотинцы тоже активно участвовали в боях с судами сепаратистов. На большой дальности по бурунному следу их засекали радиометристы «БДК-50» под командованием капитана 2 ранга А. Горбачева.
     Офицеры морской пехоты данные моряков переводили в «сухопутные параметры» и передавали их на позиции зарытого в землю танкового взвода. Танкисты открывали заградительный огонь, мешая нападающим занять выгодную позицию для залпа по острову. Но бывало, что они прорывались. Старший лейтенант И.Ломакин вспоминал, как ещё в самом начале боевых действий он остался ночевать на одной из огневых точек, основу которой составлял укрытый в камнях БТР. Рядом располагались и солдаты правительственных эфиопских войск. Они разожгли костер. На его свет подкрались вплотную к берегу две джонки и в упор дали залп по БТР. Хорошо, что морские пехотинцы не пожалели труда, укрывая технику, а сепаратисты не очень точно стреляли. Камни разбросало, наши все остались живы, а раненых эфиопов Семыкин сразу же отправил в медпункт ПМТО. За здоровьем советских людей на базе следили, хирурги подполковник медицинской службы Я.Демеев, майор медицинской службы А.Жидков, терапевт А.Сушко и стоматолог А.Чернов. Практически за год активных боевых действий эти четыре врача провели более ста сложных операций на месте и почти столько же раз выезжали для оказания помощи на другие острова архипелага.
      Летом 1990 г. на Дахлаке побывал заместитель начальника тыла ВМФ вице-адмирал Игорь Махонин. Именно тогда в руководстве флота окончательно поверили, что доклады о ведении полноценных боевых действий на Красном море не преувеличены.
 
 
Подполковник Филонюк
 
      В 1990 г. охранявшая базу десантная группа с «БДК-50» (с 09.02.-13.06.1990) под командованием капитана 2 ранга А. Горбачева была сменена «БДК-101» с десантной группой под командованием подполковника Филонюка, которая и эвакуировала базу.
 
 
БДК  «101» швартуется к плавбазе «Волга»
 
      В августе 1990 г. МТЩ «Разведчик» ЧФ был сменен МПК «Комсомолец Молдавии» ЧФ (командир капитан 3 ранга С.В.Старый, с октября месяца   капитан-лейтенант Д.Б.Брастовский).
     Кроме того, в Красное море пришёл и МТЩ «Параван» ТОФ. С 1 августа 1990 г. по 7 декабря 1990 г. нёс боевую службу в Красном море МПК «Комсомолец Молдавии» (впоследствии – «МПК-118»). 11 моряков получили награды, из них командир корабля капитан 3 ранга С.В. Старый - орден Красной Звезды, а старшина 1 статьи А.И. Хакимов - медаль Нахимова.
 
 
МТЩ «Параван» ТОФ
 
      19 октября 1990 года «МПК-118» конвоировал конвой в составе 2-х больших десантных кораблей (БДК), танкера «Шексна» и МТЩ «Параван» (ТОФ). В 14.30 конвой был обстрелян береговыми батареями с о. Асарка-Северная и мыса Кароли. По головному «МПК-118» было выпущено 6 снарядов и 3 неуправляемые ракеты (типа «Град»). Пошли мгновения для принятия решения. Командиру ракетно-артиллерийской боевой части старшему лейтенанту Сергею Потанину поступает команда: «Огонь!» Скорострельное автоматическое 76,2 мм артиллерийское орудие - мощное оружие. Меньше чем за минуту выбрасываются сотни килограммов раскалённого металла. Участок побережья, где была позиция батарей противника, словно растворился в огненно-дымных клубах. Ещё немного, и огромный взрыв береговой батареи и склада с боеприпасами поставил точку в этом стремительном бою. С тех пор сепаратисты ни разу не рискнули более связываться со злым «Комсомольцем Молдавии». За период боевой службы «Молдаван» провёл более 30 конвоев, обеспечивая охрану советских судов. По итогам выполнения задач Родина высоко оценила действия ОВРовцев в боевых условиях. Десять человек были награждены правительственными наградами, а командир корабля С.В.Старый, ставший начальником штаба дивизиона   орденом Красного Знамени.
     10 декабря 1990 г. эритрейские сепаратисты подвергли обстрелу танкер «Шексна». Сопровождавший его тральщик «Параван» прикрыл танкер и дал отпор нападавшим.
     В декабре 1990 г. МПК «Комсомолец Молдавии» («МПК-118») был сменен МТЩ «Дизелист», который сразу приступил к боевой службе.
 
МТЩ «Дизелист»
 
      19 декабря 1990 г. тральщик "Дизелист" и танкер "Шексна" в Красном море были атакованы шестью катерами эфиопских сепаратистов. Комендоры «Дизелиста» уничтожили два катера. Единственной ниточкой, связывающий моряков с «большой землёй», был танкер «Шексна» - источник питьевой воды и горючего. Танкер, оснащенный всего двумя пулемётами, регулярно ходил через Красное море в ближайшие арабские страны. Только благодаря ему на советской базе поддерживалась жизнь. За каких-то полгода «Шексна» прошла более тридцати тысяч миль (полторы «кругосветки»). Капитан танкера Вячеслав Пальгов говорил, что без ракетно-артиллерийских обстрелов и авиационных налётов не обошёлся ни один поход. Войска сепаратистов дважды объявляли танкер потопленным.
 
 
БДК «101» на острове Дахлак у ПД-66
 
      К началу следующего года положение ПМТО стало совсем шатким. В иные дни января 1991г. по острову Нокра выпускалось по 200 и более снарядов, потом у сепаратистов появились трофейные самолёты «МиГ-23» и начались бомбёжки. Ещё в середине 1990 года тогдашний командир базы капитан 1 ранга Борис Пленков неоднократно посылал в Москву рапорты о нецелесообразности пребывания советского флота на острове – ведь СССР, по сути, принимал участие в чужой гражданской войне. Ответ долгое время был стандартным «выполнять приказ до конца». То, что моряки становились заложниками чужой гражданской войны, в расчёт не принималось. В Москве вообще делали вид, что никакой проблемы не существует. Так в мае 1990 г., выступая в воскресной передаче, министр обороны СССР Д.Язов на вопрос о проблеме Дахлака категорически заявил, что там, кроме нескольких десятков гражданских специалистов, никого из советских людей нет.
 
 
Министр обороны СССР- Маршал Советского Союза
Дмитрий Тимофеевич Язов
 
      Сменивший Пленкова капитан 1 ранга А.Вялов тоже пытался убедить командование в необходимости эвакуации базы, но на посланную в адрес командования эскадры и главного военного советника в Аддис-Абебе в начале февраля 1991 г. его телеграмму с предложением о срочной эвакуации ПМТО последовало… обвинение в трусости.
 
 
БДК  у причала на острове Нокра
 
      И всё это на фоне разворачивающихся действий войск ООН против Ирака, который оккупировал Кувейт. Эти действия затрагивали и нас. 18 августа 1990 г. корабли коалиции начали досмотр транспортов в Красном море. 18 сентября 1990 г. в Красном море американский фрегат «Бидул» произвёл досмотр советского контейнеровоза «Пётр Машеров», следовавший в иорданский порт Акаба.
     4 января 1991 г. крейсер ВМС США «Миссисипи» и испанский фрегат «Инфанта Кристина» остановили советское судно «Дмитрий Фурманов» под предлогом поиска контрабанды оружия в Ирак. На борту находилось 106 тонн вооружений и запасных частей для танков, груз предназначался Иордании, 15 января его отпустили, запретив разгружаться в Иордании и приказав идти обратно. 17 января 1991 г. войска коалиции перешли в наступление на Ирак. Только ВМС США сосредоточил в районе конфликта 108 судов: 34   в Персидском заливе, 35   в Оманском заливе (Аравийское море), 26   в Красном море и 13   в Средиземном море. А у СССР в Оманском заливе за пределами зоны боевых действий, наблюдая за ходом войны, находились БПК «Маршал Шапошников», спасательное судно «Даурия», госпитальное судно «Енисей» и вспомогательные суда – танкер, рефрижератор и морской буксир.
 
 
БПК «Маршал Шапошников»
 
Корабль управления «Даурия»
 
      В 1991 г. состоялась последняя передача советского боевого корабля ВМС Эфиопии – был передан морской тральщик проекта 266М «МТ-301». Только что построенный на Средне-Невском ССЗ в пос. Понтонный, он передавался от Балтийского флота.